Верховный суд КБР отправил руководителя общественной организации «Хабзэ» 30-лет­него жителя сел. Верхний Куркужин Мартина Кочесокова под домашний арест до 8 августа.

С 9 июня он находился в СИЗО Нальчика в соответствии с поста­новлением Лескенского районно­го суда, удовлетворившего хода­тайство следственных органов о заключении обвиняемого в хра­нении наркотического средства в крупном размере под стражу.

24 июня в зал, рассчитанный на 40-50 мест, пришлось занести дополнительные скамейки. Не меньше сторонников Кочесокова остались перед зданием суда, не попав на процесс. Чтобы луч­ше слышать председательству­ющую, присутствующим - мно­гие были в преклонном возрасте- разрешили подвинуть скамейки вплотную к обособленной зоне, в которой располагаются участ­ники процесса-судья, прокурор, адвокаты...

Кочесоков выступал посред­ством видеоконференцсвязи, ор­ганизованной с СИЗО-1.

Накануне в своем инстаграм-аккаунте сенатор от КБР Арсен Каноков заявил, что «готов пре­доставить высококвалифициро­ванного адвоката из Москвы и дать поручительство».

В результате по правую руку от председательствующей Вален­тины Хаткутовой сидели пять за­щитников. Двое москвичей-Рус­лан Закалюжный и Тимур Хутов- представляли адвокатское бюро «Коблев и партнеры», которое за­щищало фигурантов «дела фи­лармонии».

Мартин Кочесоков зачитал об­ращение, в котором связал уго­ловное преследование со своей «активной гражданской позици­ей»: «16 мая прошел круглый стол на тему федерализма в Россий­ской Федерации, где я принимал участие. После этого ко мне до­мой пришел замглавы Баксанского района Анзор Ахобеков. Он сказал мне и моему отцу в при­сутствии других свидетелей, что мне необходимо снизить свою общественную активность. Ина­че мне подбросят наркотики, за­кроют на 15 лет или вообще не найдут...»

По словам Кочесокова, днем 7 июня он возвращался с рыбалки в сел. Урух. В другой машине ехал брат. За Кочесоковым пристроил­ся автомобиль ДПС. Его остано­вили, попросили предъявить до­кументы.

В этот момент появились две серебристые «Приоры», из ко­торых выскочили люди в масках и черной форме, а также двое в штатском: «Я сразу понял: это были сотрудники ЦПЭ. Я испу­гался, зная, какие методы они ис­пользуют и помня предупрежде­ние замглавы Баксанского райо­на Ахобекова. Они меня положи­ли лицом вниз на землю, сковали наручниками руки сзади, били по лицу, заставляя смотреть только вниз. Затем один из сотрудни­ков поднял мою голову, обмазал мое лицо, руку, голову, одежду каким-то средством - как я поз­же понял, наркотическим веще­ством - и засунул что-то в ле­вый карман моих джинсов. По­сле этого один из сотрудников сказал мне: «У тебя два вариан­та. Первый: ты продолжишь ле­жать, и мы будем делать с тобой все, что захотим. Либо сделаешь так, как мы скажем, и все пройдет цивилизованно». Испугавшись за свою жизнь, понимая, на что спо­собны эти люди, что при их же­лании меня действительно по­том могут не найти, я согласился с ними и выбрал второй вариант. Они сказали, что я должен при­знать, что у меня есть наркотики в кармане и в машине, и заявить это при понятых... Пакеты с мари­хуаной меня заставили развора­чивать самостоятельно - навер­ное, чтобы закрепить следы нар­котиков на моих руках... На суде, когда родственники меня спро­сили, почему я признал вину, я им сказал: иначе меня бы убили. После чего в СМИ и социальных сетях поднялась волна поддерж­ки в отношении меня, стали го­ворить, что наркотики мне под­бросили. Меня вызвал сотрудник СИЗО-1 Таов Ислам, вывел в свой кабинет и сказал: «Если ты отка­жешься от признательных пока­заний, ты понимаешь, что у ЦПЭ есть тут большое влияние, и они могу сделать так, что тебя переметят в самую худшую каме­ру, могут сделать с тобой все что угодно и добавить другие эпизо­ды уголовного дела»...

Меня никогда не посещали мысли суицидального харак­тера, у меня большие планы на жизнь. Поэтому если со мной что-то произойдет, это точно бу­дет делом рук недобросовест­ных сотрудников правоохрани­тельных органов. Я никогда не употреблял наркотики и в глаза не видел, как выглядит мариху­ана. Мне постоянно угрожают, я боюсь, что в отсутствие моих ад­вокатов со мной может случиться все что угодно. Меня могут вновь вынудить себя оговорить. Про­шу оградить меня от возможных угроз и пыток со стороны сотруд­ников ФСИН, ЦПЭ и МВД».

- В начале надо было это все говорить мне или другому сле­дователю. Я тебя предупреждал: давай напишем заявление в от­ношении цпэшников. Ты отка­зался сам... - заметил следова­тель Каров.

- Когда вы с адвокатом Табуховым пришли ко мне в ИВС, я все как есть рассказал. Но вы сами сказали, что поддерживаете меня морально, но реально что- то сделать не имеете никаких сил, так как вы тоже являетесь госслу­жащим, и потом и тебя могут уво­лить...

Суд допросил Хусейна Кочесокова, заявившего, что в его соб­ственности имеется домовла­дение, где сын может отбывать домашний арест. В этот момент мужчине стало плохо... Кочесоков-младший опустил голе не смог сдержать слез...

В последнем слове Мартин Кочесоков заявил: «От всего сердца спасибо большое каждому, кто верит в меня, поддевает и переживает за меня в трудный период жизни. Мои соседям, с которыми я вырос, с сельчанам, моим родным, друзьям и близким, каждому, знает меня лично и знает, что я никак не мог и не совершил это преступление, и говорит об этом открыто... Также спасибо тем которым сотрудникам правоохранительных органов, которые, несмотря на то, что выполняют свою работу, подходят и говорят слова поддержки... Только угрозой убийства я был вынужден себя оговорить. Иного способа защитить себя и своих близких: в тот момент я не нашел... Прошу не подвергать мою жизнь опасности, оставляя в СИЗО. Измените мне меру пресечения, и я смогу доказать свою невиновность

Артур Техажев

"Газета Юга"