Верховный суд КБР отправил руководителя общественной организации «Хабзэ» 30-летнего жителя сел. Верхний Куркужин Мартина Кочесокова под домашний арест до 8 августа.
С 9 июня он находился в СИЗО Нальчика в соответствии с постановлением Лескенского районного суда, удовлетворившего ходатайство следственных органов о заключении обвиняемого в хранении наркотического средства в крупном размере под стражу.
24 июня в зал, рассчитанный на 40-50 мест, пришлось занести дополнительные скамейки. Не меньше сторонников Кочесокова остались перед зданием суда, не попав на процесс. Чтобы лучше слышать председательствующую, присутствующим - многие были в преклонном возрасте- разрешили подвинуть скамейки вплотную к обособленной зоне, в которой располагаются участники процесса-судья, прокурор, адвокаты...
Кочесоков выступал посредством видеоконференцсвязи, организованной с СИЗО-1.
Накануне в своем инстаграм-аккаунте сенатор от КБР Арсен Каноков заявил, что «готов предоставить высококвалифицированного адвоката из Москвы и дать поручительство».
В результате по правую руку от председательствующей Валентины Хаткутовой сидели пять защитников. Двое москвичей-Руслан Закалюжный и Тимур Хутов- представляли адвокатское бюро «Коблев и партнеры», которое защищало фигурантов «дела филармонии».
Мартин Кочесоков зачитал обращение, в котором связал уголовное преследование со своей «активной гражданской позицией»: «16 мая прошел круглый стол на тему федерализма в Российской Федерации, где я принимал участие. После этого ко мне домой пришел замглавы Баксанского района Анзор Ахобеков. Он сказал мне и моему отцу в присутствии других свидетелей, что мне необходимо снизить свою общественную активность. Иначе мне подбросят наркотики, закроют на 15 лет или вообще не найдут...»
По словам Кочесокова, днем 7 июня он возвращался с рыбалки в сел. Урух. В другой машине ехал брат. За Кочесоковым пристроился автомобиль ДПС. Его остановили, попросили предъявить документы.
В этот момент появились две серебристые «Приоры», из которых выскочили люди в масках и черной форме, а также двое в штатском: «Я сразу понял: это были сотрудники ЦПЭ. Я испугался, зная, какие методы они используют и помня предупреждение замглавы Баксанского района Ахобекова. Они меня положили лицом вниз на землю, сковали наручниками руки сзади, били по лицу, заставляя смотреть только вниз. Затем один из сотрудников поднял мою голову, обмазал мое лицо, руку, голову, одежду каким-то средством - как я позже понял, наркотическим веществом - и засунул что-то в левый карман моих джинсов. После этого один из сотрудников сказал мне: «У тебя два варианта. Первый: ты продолжишь лежать, и мы будем делать с тобой все, что захотим. Либо сделаешь так, как мы скажем, и все пройдет цивилизованно». Испугавшись за свою жизнь, понимая, на что способны эти люди, что при их желании меня действительно потом могут не найти, я согласился с ними и выбрал второй вариант. Они сказали, что я должен признать, что у меня есть наркотики в кармане и в машине, и заявить это при понятых... Пакеты с марихуаной меня заставили разворачивать самостоятельно - наверное, чтобы закрепить следы наркотиков на моих руках... На суде, когда родственники меня спросили, почему я признал вину, я им сказал: иначе меня бы убили. После чего в СМИ и социальных сетях поднялась волна поддержки в отношении меня, стали говорить, что наркотики мне подбросили. Меня вызвал сотрудник СИЗО-1 Таов Ислам, вывел в свой кабинет и сказал: «Если ты откажешься от признательных показаний, ты понимаешь, что у ЦПЭ есть тут большое влияние, и они могу сделать так, что тебя переметят в самую худшую камеру, могут сделать с тобой все что угодно и добавить другие эпизоды уголовного дела»...
Меня никогда не посещали мысли суицидального характера, у меня большие планы на жизнь. Поэтому если со мной что-то произойдет, это точно будет делом рук недобросовестных сотрудников правоохранительных органов. Я никогда не употреблял наркотики и в глаза не видел, как выглядит марихуана. Мне постоянно угрожают, я боюсь, что в отсутствие моих адвокатов со мной может случиться все что угодно. Меня могут вновь вынудить себя оговорить. Прошу оградить меня от возможных угроз и пыток со стороны сотрудников ФСИН, ЦПЭ и МВД».
- В начале надо было это все говорить мне или другому следователю. Я тебя предупреждал: давай напишем заявление в отношении цпэшников. Ты отказался сам... - заметил следователь Каров.
- Когда вы с адвокатом Табуховым пришли ко мне в ИВС, я все как есть рассказал. Но вы сами сказали, что поддерживаете меня морально, но реально что- то сделать не имеете никаких сил, так как вы тоже являетесь госслужащим, и потом и тебя могут уволить...
Суд допросил Хусейна Кочесокова, заявившего, что в его собственности имеется домовладение, где сын может отбывать домашний арест. В этот момент мужчине стало плохо... Кочесоков-младший опустил голе не смог сдержать слез...
В последнем слове Мартин Кочесоков заявил: «От всего сердца спасибо большое каждому, кто верит в меня, поддевает и переживает за меня в трудный период жизни. Мои соседям, с которыми я вырос, с сельчанам, моим родным, друзьям и близким, каждому, знает меня лично и знает, что я никак не мог и не совершил это преступление, и говорит об этом открыто... Также спасибо тем которым сотрудникам правоохранительных органов, которые, несмотря на то, что выполняют свою работу, подходят и говорят слова поддержки... Только угрозой убийства я был вынужден себя оговорить. Иного способа защитить себя и своих близких: в тот момент я не нашел... Прошу не подвергать мою жизнь опасности, оставляя в СИЗО. Измените мне меру пресечения, и я смогу доказать свою невиновность
Артур Техажев
"Газета Юга"